Входим в атмосферу арабского рынка в старом городе. «Эй, русская, иды суда», «Щто хьёчешь?», «Бесплатно атдам», – пытаясь не оглядываться, мы пробираемся к Началу пути, мало-помалу, окружающие лица чернеют и страшнеют, туристов становится все меньше, а жадных взглядов – все больше.
Львиные ворота, из них вытекает улица Виа дела Роса, – отсюда вели Иешуа на казнь 1967 лет назад. Первое заметное место – как мы поняли, дворец прокуратора Иудеи, где Понтий Пилат совершил суд. Нас встречает маленький толстый араб:
– Что вы хотите, девчонки? Вай, вай, вай, какие красивые.
– Что произошло здесь с Иешуа?
Арабец охотно принялся объяснять, завел нас вовнутрь, попытался приобнять.
– Вы русские? Как вас зовут?
– Юля и Катя, а что изображено на этой фреске?
– А меня Амир, оставайтесь здесь, я могу показать много интересных вещей.
Мы побыстрее уходим, так и не разобравшись, где, собственно, побывали.
Идем по той самой дороге, по которой ступали когда-то ноги Иешуа Ха-ноцри. Как выяснилось, существует 14 памятных мест – остановок , где он совершил то или иное действие, поднял руку, например, или обнял мать. Три раза он ронял крест, а один раз к нему бросилась Мария Магдалина. Арабцы рассказывают с удовольствием, они знают эти истории наизусть, они кормятся за счет такого знаменитого прошлого. Только здесь, на этом рынке можно купить у одного торговца католический крест, магендавид и мусульманский полумесяц, только они сделают тебе переливающуюся иконку – то Иисус на кресте, то Мария с младенцем.
Но вот мрачно-старинное сооружение – это тюрьма, где содержали Иешуа. Радости нашей не было предела – все открыто, и нет ни одного человека. Вход в комнату с фресками и тусклым желтым освещением, как будто мы оказались внутри иконы. Лестница вверх – алтарь, лестница вниз – подвал. Мы спускаемся в неизвестность, хочется почувствовать хотя бы детский страх, но обыденность живет во мне сильнее, я просто спускаюсь в подземелье. Вот здесь о чем-то размышлял Он, мы уже в самом низу, где сыро и булькает вода. Ну же, ну, приди ко мне восторг, страх или, хотя бы, чувство ответственности за происходящее! Я спокойна. Вдруг в подвале выключается свет, я вскрикиваю «Вау», и мы несемся обратно вверх, в сторону удаляющегося женского голоса.
Желтый иерусалимский камень, и снова узкая улочка Виа дела Роса. Начались остановки. Мы ищем на стенах римские цифры. Один алтарь, другой, возле какого-то усердно молится американский дос, обративши к нам не самую благородную часть тела, а на одной стене отпечаток руки Иешуа, он кажется теперь действительно святым, во всяком случае, единственным нормальным человеком среди всего этого опошленного места. Арсенал товаров в этом месте особенный – купите себе терновый венок, или большой деревянный крест, молодые и толстые америкосы проходят мимо, весело смеясь и дергая друг друга за венки.
– Где седьмая остановка Иешуа? – спрашивает Юлька арабцов.
– Идите ко мне, у меня шестая с половиной.
Мы попадаем в какую-то церковь. Из нее потайная дверь. Это место я помню очень хорошо, и меня в него все еще тянет. Узкая лестница вниз, вырубленная в камнях, я вижу желтый водоем на дне пещеры. Но вдруг меня осеняет: «Какой тут звук, какой резонанс!». Я вспомнила молитву, которую пела еще в музыкальной школе и услышала свой голос так, как он никогда еще не звучал. Несколько человек, которые зашли в тот момент в пещеру замерли и, наверное, что-то поняли. Я пела долго, я чувствовала миг, я наслаждалась. Возле входа в пещеру ждали три изера: «Ты очень красиво пела», сказали они и проводили взглядом.
Из этой церкви – ход прямо в Храм гроба господня. Только пройти нужно через синагогу какой-то странной разновидности еврейской религии. Ты идешь по штукатуренной лесенке, а вокруг сидят спокойные старые черные мужчины в ярких одеждах. Они смотрят. С короткими рукавами, конечно, не пускали, но нам удалось как-то проскользнуть.
Храм гроба господня – мы все же выждали в длинной очереди туристов, чтобы взглянуть на гроб. Не Ленин, в конце концов. Но зрелище было в достаточной мере непонятным, чтобы хоть как-то от него впечатлиться. Зато стояние в очереди подарило жутко приятное развлечение – мы как раз попали в толпу туристов из России и стали разоваривать о них на иврите, не жалея любых знакомых эпитетов. Мы привыкли, что изеры не понимают нас, когда мы разговариваем в автобусах, или на улице, испытать то же самое на своих соотечественниках – это просто неописуемо. Не желая расставаться с предметом обсуждения мы следуем за экскурсией, делая вид, что не понимаем русского. Входы, выходы, залы, но обретенная только что слава не дает мне покоя. И вот мы оказываемся под высоким куполом (хоть убей не помню, что это было). Я расставляю руки, и из моих уст доносится самая красивая песня Калинового моста «Думал птицей». Я – центр, я – герой, меня уносит.
Русские удивились.