Опять про масло
Мне везет. Стоит только заняться каким-то делом, имеющим отношение к ОПЛАТЕ, судьба преподносит мне такой полезный урок, который вряд ли сотрется из моей памяти. Так, в условиях жестокой действительности, жизнь научила меня правильно отказываться от любых «особых мероприятий» по телефону или на улице, а частные работы я больше никогда не начинаю без подписания договора (который растет ширится от проекта к проекту).
Новый бесценный опыт, от которого долго еще будут бегать по коже мурашки, не заставил себя ждать. Итак, наш друг и владелец соседской квартиры Борис попросил помочь ему со сдачей, т.к. живет он далеко, а мы, соответственно, напротив. Попробовать себя в роли квартиросдавателей показалось нам заманчивым, к тому же через месяц эта квартира должна была стать нашей (ну, это главная причина, конечно), и мы с воодушевлением принялись за дело.
Дали объявление в самый посещаемый израильский сайт по квартирным вопросам и просто не поверили, когда уже через несколько часов раздался первый звонок. Оказалось, квартиры в нашем районе, в частности недорогие двадцатиметровые «студии», идут на ура. Телефон разрывался, посетители шли потоком, а мне предстояло каким-то образом подготовить договор на съем. Дело в том, что стандартный договор Бориса предусматривал строго определенный контингент квартиросъемщиков, а именно – был написан по-русски. Для наших ребят он был прост и понятен, но переведя все это дело на иврит, я перечитала и поняла – это самый хреновый документ на самом примитивном языке, который мне когда-либо приходилось видеть. Для составления официальных бумаг в Израиле используется некий «высокий» иврит, который простой человек в обычных условиях примет скорее за неприличное ругательство, или, по крайней мере, за издевательство со стороны собеседника. Скачав пример договора с интернета, я убедилась – такого языка я в ульпане не учила.
Первая строчка этого документа звучала примерно так: «Сдающий сдает сдаваемое снимающему, а снимающий снимает снимаемое у сдающего исключительно в целях проживания». Если учесть, что слова «сдать» и «снять» в иврите однокоренные, то получалось что-то вроде «Промасленное масленистое масло в масленке масленно маслит маслоподобного маслюна». Бросив беглый взгляд на остальные 5 страниц мелкого шрифта, я задумалась – а стоит ли вообще ввязываться во все это дело? Но – глаза боятся, а руки делают (особенно когда эти части тела принадлежат моей сослуживице Марьяне), договор с грехом пополам был прочтен и подправлен в нужных местах.
Сестры по крови
И тут, собственно, начинается повествование. Прошло уже дня четыре с момента дачи объявления, а реальный квартиросъемщик пока не нарисовался. Я уже начала беспокоиться, мол, чавой-то ходють, смотрють, да не беруть? В тот день намечалось два эксклюзивных показа, которые впервые надо было провести мне одной, т.к. Сашка вечером на работе. Первый звонок в дверь – и перед моим взглядом предстали две крошечные девочки, на вид школьницы средних классов, причем одна из них – мальчик. «Надо же, такие маленькие, а уже лесбиянки», – подумала я, и попросила их предъявить документы. Оказалось, по двадцать два года, и я с чистой совестью потянулась за ключами. При входе в квартиру, девочки заверещали: вау, это как раз то, что нам нужно! – и принялись восторженно осматривать невеликую площадь помещения. «Если нравится, можете снять уже завтра», – говорю я. «Конечно! Скажи, а сегодня можно?» «Наверное, да, приходите через час, подпишем договор», – с сомнением пообещала я, и принялась звонить Борису и Сашке. Никто не отвечал, а подумать об этом самой почему-то никак не получалось. Вскоре пришел второй посетитель, у которого на лбу было написано «Я идеальный квартиросъемщик, с которым никогда не будет никаких проблем». Я объяснила человеку ситуацию, и прибавила – если дашь ответ сейчас, я больше никого и никогда не приведу в эту квартиру. «Я так не могу», – расстроился посетитель, и ушел, пообещав позвонить назавтра.
Девочки явились в положенное время, и подписали весь обширный договор. Только, говорят, всей суммы предоплаты у нас сейчас нет, мы внесем столько-то, а завтра все остальное. На этом разумный читатель, скорее всего, схватится за голову и назовет меня обидными, но справедливыми словами, но я поверила и впустила девочек в квартиру.
К вечеру следующего дня, уже осознав свою роковую ошибку, я отправила в соседнюю квартиру целую делегацию, состоящую из грозного Сашки, еще более грозного Максимки и, непосредственно, меня. Девочки мило улыбнулись и сказали, что завтра днем деньги точно будут, и мы поняли – через два дня у нас будет полное право освободить квартиру от девочек, а себя и Бориса от головной боли. Но скоро сказка сказывается…
Это было в среду. Вечером в четверг я пропустила мимо ушей обещания скорейшей оплаты и сообщила девочкам, что завтра они съезжают. А в пятницу мы постучались в квартиру. Сказать, что зрелище нас удивило, значит ничего не сказать. Девочек было не две, и не три. И даже не четыре. И если вы думаете, что их было пять, вы тоже ошибаетесь. Девочек было МНОГО, и они заполняли собой все двадцать метров жилища. Дверь нам открыла совершенно озверевшая особа, которую раньше я никогда не видела. Первое, что она прокричала (не дав нам рта открыть) было: «Почему вы на меня кричите, я же с вами нормально разговариваю!!!». Далее показалась другая незнакомая нам девушка и вступила вторым голосом: «Я вас прекрасно понимаю, но это моя квартира, и я никуда съезжать не собираюсь». Третья подвывала подругам «нам некуда идти, вы просто не можете нас выгнать». Пользуясь моментом, Сашка вынул из двери ключи и сказал, что у них есть час на сборы.
Через час, когда я уже подумывала об успокоительном, позвонил их «начальник» и заверил нас, чтобы не беспокоились – в течение 10 дней он обязательно заплатит за своих сотрудниц. Тут надо заметить, что в проституции при всем желании девочек было трудно заподозрить – не тот тип. Скорее всего, работали в фирме «для молодых и целеустремленных», т. е. впаривали кому-то на улице особенные товары со скидкой, или еще что-нибудь в этом духе. Хотя ручаться за отсутствие криминала никто не будет. Начальнику было предложено получить назад все деньги, увезти сотрудниц немедленно, прежде чем будет вызвана полиция. Наконец в дверь к нам постучалась та самая девочка, которая подписывала договор, и так долго извинялась за поведение «невежливых» подруг, что те успели еще раз двадцать выскочить и проорать в наш адрес что-нибудь невежливое.
Вскоре приехал Борис, и мы пожелали ему удачи. Не увидев реакции на стук, Борис приоткрыл дверь, и мы повели бровями: квартира была совершенно пуста. Только из-под одеяла на двуспальной кровати торчало бесчетное количество ног. Мы сглотнули слюну. Передозировка? Групповое самоубийство? Лечебная медитация? На волшебное слово «Девочки, покажитесь», они начали по одной выскакивать из-под кровати и набрасываться на Бориса с жалобами на нас и на судьбу. «Нам некуда идти», «У нас нет связи с семьей», «Мы сестры!!!», а одна чуть ли не разразилась рыданиями: «Мои родители в развооодееее». «Мои тоже, я ж тебе не вою», – сказала я, и чуть не добавила «А муж мой родился кило семьсот». Около часа мы пытались вытащить Бориса из этого ада, и когда, в конце концов, он вышел попить водички, из комнаты раздались крики, мол, мы вызываем полицию, потому что вы нас бьете. Борис вздохнул с облегчением – сами себе вызвали.
Выслушав нас и их, полиция отдала девочкам предоплату и вывела из помещения. «Поедем на лифте», – предложили одни. «Нет, мы пешком пойдем», – отказались другие и скорбно прошествовали вниз по лестнице.
В общем, все хорошо, что хорошо кончается – у всех участников происшествия остались неизгладимые впечатления и неоценимый опыт (особенно у меня), а у девочек, как выяснилось впоследствии, еще и мобильный телефон Бориса. Кстати, идеальный квартиросъемщик въехал уже через пару дней и съехал через пару месяцев (прихватив половину находящейся там мебели).