Скоро апокалипсис
Дожив до наших с Таней сорока плюс, мы, две сильные и независимые женщины, сидели на спальном мешке в Эйлате, и от моря нас отделяли несколько предметов: мангал с углями, котелок, пачка лапши и банка тушенки. Мы точно знали, что с помощью этих ингредиентов можно сделать отличный суп, как вчера, но не понимали, с какой стороны подступиться к процессу. Так уж вышло, что расжиганием мангала всегда занимались какие-то другие люди, а мы как будто существовали в параллельной реальности. «Мы справимся, — говорила я, — тут нет ничего сложного». А Таня многозначительно скосила взгляд вправо, где сидели наши вчерашние друзья.
Тут надо заметить, что в Эйлат мы приехали безумным составом (то, почему я употребила слово «безумный», вы поймёте дальше) — я, Таня Караван и Сашка Балахнин, с четырьмя детьми на всех и тремя маленькими палатками. А нашими соседями оказались три семьи, которые приехали на неделю и построили на берегу целый дворец — с просторными палатами, тентами, столом, посудой, матрасами, коврами и максимальными удобствами. Клянусь, я видела как кто-то подметает там пол палатки специально привезенной метлой.
За день до этого они лабали на гитаре Любэ и Бритни Спирс, тогда я подошла к ним и предложила: «Ну что ребята, давайте Егорушку?» «А что конкретно?» — они начали гуглить. «Мне насрать на мое лицо», сказала я и пошла за пивом. Мне почему-то именно эта песня всегда приходит в голову для пения у костра, она достаточно протяжная и душевная. По ходу исполнения репертуара моей молодости от компании начали постепенно отваливаться присутствующие, и в конце концов осталось три парня, как оказалось приехавшие в девяностых из Узбекистана. Даже, кажется, братья.
Как раз когда петь такое они больше не могли и уже надеялись от меня избавиться, подошёл Сашка, представился и тоже пошел за пивом. Усевшись поудобнее, он сразу начал задвигать за апокалипсис, выживание, бункеры и аптечки. В одном из парней проявился настоящий узбек: «Слышь Санёк, да? У меня тоже канистра бензина наготове, да?» Таня подтянулась последней, пиво кончилось, и нам налили виски. Уползая к себе в палатку и накрываясь кое-как спальным мешком, я ещё долго слышала оттуда разговоры о будущем человечества.
Так вот, на следущий вечер бодрый Сашка поехал с детьми в город, а мы с Таней, ещё не отошедшие от вчерашнего, печально смотрели на угли в мангале, и она многозначительно скосила взгляд вправо. Наши друзья предусмотрительно сидели без гитары и очень тихо, стараясь не выказывать перед нами своего присутствия. Потому что вдруг приду я, потому что вдруг потом появится Сашка.
Мы решили действовать самостоятельно и к приезду остальных суп был готов. Это было так: у одних соседей была добыта зажигалка, у других разжигающая жидкость и бумага. Глядя на наши безуспешные попытки махать над этим тарелкой, один из парней все же не выдержал. Принес туалетной бумаги, свернул розочкой, залил маслом и выстроил над этим угольный домик. Мы с Таней старались не пропустить ни движения — скоро апокалипсис. Потом, поняв, что мы собираемся готовить суп, он махнул рукой и притащил газовую плитку.
К ужину появился Сашка с детьми и новым другом, зацепленным на стоянке. Тот ещё не знал, что конец близок, надо было его предупредить. «Откуда ты, парень?» — спросили мы.
«Из Узбекистана.»
Все связано. Закупайтесь тушенкой
Роман с бананом
Недавно открыла для себя новую студию на раёне и записалась туда на йогу. Точнее, на пауэр виньясу, что очень важно в этом рассказе. «Ты к РОману?», — спросила девушка на входе. И что-то было в её взгляде, что показалось мне подозрительным. Но отступать некуда, и я прошествовала в зал, где блистал ослепительной улыбкой и что-то кому-то увлеченно втирал тот самый РОман. Внешность РОмана я описывать не буду, пусть каждый представит на его месте своего физрука из детства, это будет правильно.
Выстроив всех по стойке смирно, РОман начал речь. «Энтузиазм! — говорил он на отличном иврите, но с нотками ОБЖ, — Энтузиазм! Мне кажется, иврит надо расширить этим словом. Да, вы скажете, что у нас есть ‘итлаэвут’, но это совсем другое. Когда ты делаешь упражнения с энтузиазмом, ты хочешь и стараешься, а вот если кто-то все время ‘митлаэв’, он же просто идиёт! Ха-ха-ха-ха.»
«Он же просто идиёт!» — сказал РОман и сам громко и надолго засмеялся своей шутке.
Меня сразу пронзил с ног до головы испанский стыд за РОмана, и я начала оглядывать аудиторию. В зале находилось штук тридцать сабров, все ещё стоящих по струнке, и часть из них явно ходили сюда постоянно и воспринимали это как некую экзотику, а у другой части, как и у меня, немного таращились глаза.
РОман продолжал шутить и громко смеяться, постепенно начиная с нами довольно динамическую виньясу. Руку туда, ногу сюда, руку сюда, ногу туда. И вот я случайно поставила ногу НЕ ТУДА. И не сюда. А рандомально, как пришлось. РОман вонзил в меня осуждающий взгляд и произнес: «А вот тебе надо вытащить бананы из ушей. Ха-ха-ха-ха! Посмотри, мы все делаем другое.» Тут мне мгновенно стало десять лет, и стены вокруг начали стареть, облупляться и закрашиваться коричневой краской. Так я и стояла с ногой не туда, вечный октябрёнок и никогда не пионерка.
А ритм все убыстрялся и убыстрялся, пошла настоящая жара. В хитрый план РОмана входили выключенные кондиционеры и вентиляторы. Когда кто-то из присутствующих захотел открыть хотя бы окно хотя бы в хамсин, РОман его остановил и посоветовал всем пересмотреть фильм (тут он назвал чьё-то имя), где чувак путешествует по пустыне в сорок градусов тепла, и пот заливает ему глаза, а он ничо. И мы должны наслаждаться заливающим глаза потом. Энтузиазм! Ха-ха-ха-ха.
Я посмотрела на часы, там была даже секундная стрелка, но она почти не двигалась. Самая медленная в моей жизни секундная стрелка. «А вот эту асану могут попытаться сделать даже такие начинающие, как ты», — снова обратился он ко мне и ловко приподнялся на руках, подняв ноги под углом 45 градусов. Тут стыдно стало уже за себя, которая девять лет тренируется, а ни на чем, кроме ног, стоять не умеет.
Дальше не помню, обрывки тел, капли пота, смешанные руки, ноги и чувства, секундная стрелка, сделавшая девяносто кругов ада. «К концу урока не расслабляться, вы как раз разогрелись для самых сложных асан», — говорил он, закидывая ноги за плечи и прыгая так на голове, людям, которые пытались украдкой распластаться и тихо умереть.
И вот, наконец, шавасана, изнеможденные тела на скользких матрасах, растворение в вечности, исчерпанный энтузиазм. «Приходите ещё, а ты так вообще обязательно.» И вслед мне донеслось ха-ха-ха-ха.