Сопли эмигранта. Часть третья и последняя. Бецалель.

Рубрики Favorite, По волнам памяти

«Если я забуду тебя, Иерусалим, пусть отсохнет моя правая рука» — цитата из Торы, выгравированная на выезде с центральной автобусной станции в Иерусалиме

«Если я и забуду тебя, Иерусалим, то только из-за Тель Авива» — графити во Флорентине.

Приезжая в Иерусалим, вместо ностальгии по прошедшим здесь годам, я испытываю некое чувство неудобства, как будто вижу человека, который когда-то сделал мне пакость, а теперь ведет себя как ни в чем не бывало. Отовсюду всплывают знакомые места: вот тут я страдала, здесь плакала, там блеванула под кустом… Ненавидимый прокуратором город.

Под небом голубым

Давайте теперь вместе перенесемся в ноябрь 2000 года. Предыдущая часть соплей закончилась тем, после полугода неизвестности, меня, наконец, приняли в Бецалель на отделение промышленного дизайна. Наступил вожделенный первый день учебы. Глава отделения устроил ознакомительную встречу класса, прочел лекцию о том, что нас ждёт (половина его слов пролетала сладостным потоком мимо ушей — я еле удерживаясь от того, чтобы взлететь от счастья с громкими криками: «Посмотрите все на меня! Кто студентка? Кто Бецалельница?»), но тут он написал на доске какое-то слово и попросил привести примеры. Одноклассники начали выкрикивать свои варианты, препод за ними записывал. Ни одного из упомянутых слов я не знала. Меня вернуло на землю: эй, что здесь вообще происходит?

На перемене я подошла к безошибочно вычисленным в классе «русским» со словами: «Привет, меня зовут Катя, я так рада так рада, ааааааа что делать, я ничего не понимаю!» Это они уже и так поняли,  потому что успели увидеть мой позор, когда каждому надо было рассказать немного о себе. Оказалось, что на доске были написаны примеры обработки материала: пилка, шлифовка, сверление, снятие стружки и прочие маленькие радости промдизайнера. Но это выяснилось позже, потому что перечисленных слов по-русски русские вспомнить не смогли.

В классе училось трое представителей алии начала 90х: девочка Оля, которая при общении со мной калькой переводила с иврита (давай бай, я пошла крутиться час) — Оля проучилась с нами только год, Светка по имени Шелли — с ней мы потом сдружились, и Славка, он так и представлялся всем Славкой, но все новые преподы упорно читали его имя как «Сальва» или «Слева». Еще одного я к великой радости узнала в здоровом хиппане Илане — у него даже не было акцента, и внешне ничто не выдавало, только какая-то еле различимая нотка в тембре голоса. Я все думала, как спросить, и тут он подошёл сам: «Как дэлишки, КАтьюшка?» Оказалось, его воспитывала русская бабушка, которая часто журила шаловливого маленького Илана словами «Ах ты, жук!»

Все мои одноклассники пришли в Бецалель в лучшем случае после армии (это 22-23 года), а в худшем — после армии,  года в Индии, года отходняка после Индии, пары лет работы официантом, пары лет учёбы по непонравившейся профессии, пары лет работы у родителей и еще пары лет поиска себя. Самому старшему было уже тридцать. А мне в том же ноябре исполнялось 19, в Израиле была чуть больше года, за это время стала сильно заикаться, а иврит знала на уровне «Положи ту грязную тарелку в тазик» и «Где тут лежат пончики, ой, тьфу, помидоры». В Бецалеле очень трудно резко отличаться ото всех остальных, но мне это удалось.

В первом семестре задавали много групповых проектов, что вынуждало нас активно общаться. Сейчас, когда всех израильтян я уже могу разложить по полочкам, встречаю бывших одноклассников в разных местах, и вдруг доходит: это такой типаж, этот — вот такой, элементарно же! Но тогда они все виделись мне инопланетянами с непонятной логикой и ходом мысли. К слову сказать, и теперь у меня есть всего лишь пара израильских подруг, да и они больные на всю голову.

Групповой проект «Масляная лампа» — надо было придумать оптовое производство бумажных ламп и соорудить для этого станки. Выигрывала группа, у которой за час получилось больше всего продукции (не мы). 

Все травы да цветы

Утешение и общение я искала в русской тусовке, а это целая тема. Оооо, какая это тема! Представителей русской художественной тусовки можно было легко выделить в толпе на других факультетах Бецалеля, в автобусах, иерусалимских подворотнях, магазинах русской музыки и других местах по специфической внешности. Они интриговали и манили, очень хотелось как-то туда внедриться, но это оказалось до обидного простой задачей — достаточно было казаться странной девочкой со сложной судьбой, к тому же еще и симпатичной. Уже на первый бецалельский день рождения, кроме приглашенных, ко мне пришла куча незнакомого народу (в том числе и Моисей, который сыграет в последствии важную роль в моей жизни — об этом в конце рассказа):

— А мы пришли поздравить с днем рождения Леночку!
— Но здесь нет никакой Леночки
— А Леночка у нас с собой!

Вся соль русского Иерусалима в клипе группы Дули «Ай Нэ Нэ»

Тусовка немного напоминала мне рокеров-неформалов из Хабаровска, но была гораздо менее идейной.  Они тоже были старше меня на 5-10 лет и выглядели совершенно разочарованными в жизни. Может за несколько лет до меня, там и царило безудержное веселье — в начале двухтысячных оставались лишь отголоски. Родители у всех жили где-то очень далеко, личная жизнь тусовки напоминала сложный клубок многократно пересекающихся сюжетных линий, а когда образовывались таки постоянные пары, то дети у них рождались сразу креативными и нетривиальными. Но главное — все знали всех. Художники, музыканты, поэты — все гении, пока не получившие мирового признания, кучковались в захламленных квартирах района Нахлаот. В такие квартиры можно было придти в гости в те редкие вечера, когда не было проектов, освободить себе место на разваливающемся диване между незаконченных холстов, мусора и остатков еды, выпить вина, сделать затяжку от любезно предложенного косяка и поучаствовать в неспешных разговорах ни о чем. А потом прогуляться по темным улицам пустого холодного города.

С травой правда у меня довольно скоро случился казус: вместо ожидаемого расслабления, стали происходить панические атаки из цикла «Ой, какая высокая ступенька, ну надо же, просто преогромная, я никогда не смогу на неё наступить, я, наверное,  не доживу до утра! Аааааа я умру прямо сейчасаааас!!!!» После того, как я однажды упала в обморок, душа отделилась от бренного тела и пронеслась пару сотен километров по звездному, часто описываемому перенесшими клиническую смерть людьми туннелю, пришлось сказать наркотикам нет — ну оно и к лучшему. Зато выкуренная впервые сигарета принесла невероятные ощущения, так я стала курить. Сейчас часть тусовки ушла в религию, часть разъехалась по разным городам и странам, а у тех, кто остался в Иерусалиме, кажется, ничего не изменилось. Только детей прибавилось.

В середине года в глубинах промдизайнерских мастерских был вдруг обнаружен замечательный второкурсник Илюша. Он показал мне другой рассадник русской тусовки — общежитие Бейт Гийора на окраине города. В нем жили студенты Бецалеля, музыкальной академии Рубина и начинающие программисты. Народ был моложе и, так сказать, амбициознее. Занимались, впрочем, тем же самым. В Бейт Гийору я уходила в надежде выспаться там где-нибудь на полу — от быстро прогрессирующего креатива головного мозга началась такая бессонница, что я могла не спать неделю, и мысль о том, что проведу очередную ночь, ворочаясь на своей кровати и пробуя все возможные аутотреннинги, вызывала ужас.

Нахлаот и Бейт Гийора. В какой-то момент мною была приобретена эпическая дискетная камера Sony, так что все воспоминания бецалельского времени сохранились в пережатых жипегах 640х480.

Вы спросите, как с ивритом?

Я отвечу МУ

В практической работе языка вполне хватало: профессиональные термины были освоены быстро — не так уж их было и много (шпаклевка, японский нож и шведский ключ), и учёба сразу поглотила с головой. Израильская система обучения вся построена на как можно большем напряге — видимо, считается, что чем меньше ты спишь, тем больше материала у тебя откладывается в подсознании сквозь полудрему на уроках. А вот на теоретических курсах (много философии с вкраплениями истории искусства) приходилось изворачиваться. Признаюсь честно, за все годы обучения, я не прочла ни одной книги на иврите, все материалы находила на русском, а потом коряво переводила и получала даже неплохие оценки.

Учителя основных курсов промдизайна все как один были бритыми налысо мужиками неопределенного возраста в рваных майках. Главное, чему они нас научили в первые месяцы — это технике безопасности в мастерской, напугав статистикой количества пальцев у выпускников по отношению к аналогичным данным у первокурсников. Повторяя правила безопасности как мантру, я всегда чрезвычайно осторожно пилила и шлифовала свои шедевры, достигая максимальной концентрации, но стоило закончить и отойти от станка — как обязательно больно билась о какой-нибудь угол или косяк. Поэтому все время ходила в синяках, но, слава богу, с целыми пальцами. Некоторым повезло меньше — за время нашей учебы, статистика, увы, не подверглась особым изменениям, так что мы не раз были свидетелями фонтанов крови, криков и мигалок скорой помощи. Умелые израильские хирурги пришивали пальцы на место, но они потом как-то стремно торчали (пальцы, не хирурги). Это, разумеется, было одной из тем местных баек и анекдотов — прикалываться начинали уже на следущий день после происшествия, так я поняла насколько в Израиле силен и непоколебим черный юмор.

Интересные и любимые нами лекции со слайдами

Особыми персонажами были преподаватели общих для всех первокурсников академии предметов: рисования, черчения и композиции.

Рисунку нас учил известный художник Саша Окунь (с ним, ура, можно было поговорить по-русски), и на первых же уроках открылось неожиданное: половина класса вообще не умеет рисовать. Да что там половина, профессионально этому учились раньше только Светка, Славка и мексиканская девочка Галя, прибавьте к ним еще несколько талантливых самоучек вроде меня — вот и все. Типа промдизайнеру это умение не так уж и нужно. Шоком впоследствии стало то, что и студенты отделения искусства (читай, художники) совершенно не понимают основ рисунка, для них важнее чтобы хуй из стены торчал придумать оригинальный концепт. Конечно, два часа рисунка в неделю ни из кого не сделали Пикассо, зато во втором семестре, мы все жутко обрадовались, когда вместо цилиндров и кубов увидели в середине студии настоящую голую бабу.

Черчение вел Курци (сокращение от его непроизносимой датской фамилии) — очень колоритный сгорбленный старичок, светлая ему память. Он единственный поставил мне сто с плюсом, когда на курсовую по развертке я принесла не чайник и не вазу, а склеенное из одного куска картона человеческое лицо.

При мысли о курсе композиции, мой рот расплывается в улыбке, потому что вспоминается Милка Чижик, царствие ей небесное. Думаю, все, кто ее знал, сейчас тоже сидят перед экраном, улыбаются и смахивают слезу. Потому что:

  • Милка Чижик была мега-супер старушенцией с ярко красными губами и желтыми волосами, обмотанная шарфами, кофтами и шароварами.
  • Милка Чижик, несмотря на имя, не знала ни слова по-русски, потому что ее родители на этом языке ругались, и не хотели, чтобы дети их поняли.
  • Милка Чижик подходила к тебе на уроке, рассматривала твою работу и громко произносила своим огромным красным ртом: «Это АНТИДИЗАЙН».
  • Основы композиции в исполнении Милки Чижик не сотрутся из мозга никогда: «Одно пятно БОЛЬШОЕ, одно — МАЛЕНЬКОЕ, и несколько средних, различных по величине и форме».
  • Милка Чижик, увидев мое домашнее задание в виде картонки с цветными квадратами, сказала: «Это цвета борделя».
  • Милка Чижик научила меня минимализму и прекрасному сочетанию круга и квадрата, это знание спасает мою дизайнерскую жизнь и по сей день — всякий раз, когда нет никаких идей.

Лекторы теоретических курсов, а так же Курци (слева) и Милка Чижик в проекте кого-то из студентов графики

Золотые яйцы

Первые летние каникулы напоминали контрастный душ. Отходя от напряга, мы с Юлькой и другими друзьями при любой возможности выезжали на море в Тель Авив, и там душа пела. А в Иерусалиме царила интифада и гремели взрывы. Причем совсем близко — в тех местах где ты был вот только вчера, и куда чудом не успел сегодня. То и дело доносились слухи, что очередной взрыв унес кого-то из дальних знакомых. Было тревожно.

Второй курс, начинающийся под впечатлением 11 сентября, снова встретил непрекращающимися срочными проектами, постоянными творческими муками, недосыпом и похмельем. Я уже четко понимала, что промдизайн — не мое призвание, как и некоторые другие одноклассники. Кто-то ушёл сам,  кого-то исключили за неуспеваемость, кто-то продолжал, но выезжал каждый на своем. Например, на исключительно хорошо подвешенном языке. Один такой оратор всегда приносил на подачу проекта какую-то хрень, заботливо прикреплял ее к стене и начинал прогонять что-то несусветное про трудное детство, родительский дом и как он сидел там часами в туалете. Сейчас он стал известным, не скажу, в какой области, человеком, и проводит лекции перед огромными залами, а рассказывает все о том же.

Для меня устные подачи были адовым испытанием, зато открыла для себя все на свете графические программы, включая долгожданный 3dmax. Презентации делала не только себе, но и части класса, зарабатывая на их неспособности успеть все вовремя. Сам дизайн оказался наименее интересной частью процесса. Хуй из стены Концепт? Пожалуйста. Провести исследование? С удовольствием! Потом быстренько сдизайнить что-то очень простое, высверлить в нем дырку, припаять, отшлифовать, покрасить, и ура, можно приступать, наконец, к слайдам, к слайдам. Я, безусловно, выезжала на графических презентациях. А минимализмом в дизайне заразила Светку по имени Шелли.

Притча о минимализме

Однажды нам задали сделать молоток. Я, как обычно, взяла квадрат и приделала к нему круг — чем не молоток? А Светка заморочилась.

— Что если я сделаю такое кольцо с молоточком, чтобы яйца разбивать?
— Отличная идея! Яйца-яйца!
— Ну нет, слишком просто. Может сделать такой вот складной с пружинками?
— Яйца-яйца!

Светка с большими сомнениями согласилась, изваяла кольцо и получила за работу высший балл. Следующим проектом были садовые инструменты. Мне досталась тачка, а Светке — грабля.

— Надо сделать такую палочку, у которой выдвигаются такие штучки, из которых потом выскакивают специальные пружинки, и это все закрепляется зажимами.
—  Яйца-яйца

Светка немного помучилась и вдруг придумала такую великолепную в своей простоте граблю, что та еще долго потом путешествовала по разным выставкам мира. Если до этого она говорила, что ни за что не будет всю жизнь дизайнить пылесосы, то успех грабли открыл Светке самою суть промдизайна, и сейчас она преуспевает в этой области — наверняка вы видели и с удовольствием покупали в разных магазинах страны придуманые ею продукты.

К середине второго курса наш класс вполне себе сплотился — проекты уже были в основном индивидуальные, но все сидели в одной мастерской до ночи и что-то творили. После таких длинных дней было совершенно невозможно смотреть на неидеально гладкий асфальт, если ты весь вечер шлифовал что-то мелкой шкуркой, а так же ехать на автобусе по извилистым улицам Иерусалима, если до этого ты несколько часов подряд гнул трубы.

Я с тачкиными ногами (догадайтесь, откуда красный передник), Светка с граблей, Илан ака «ах ты жук», студия и мастерская со страшными станками

А весной начались полеты.

Что на небе такого, что стоит того

Сначала всех поразило известие о русском парне с фотографии, который покончил с собой, спрыгнув с крыши своего дома. Через неделю несчастье постигло и наш класс.

В тот вечер мы сидели и допиливали проекты перед завтрашней подачей (никто, как всегда, ничего не успевал), вдруг в студию зашёл препод и сообщил, что подача переносится на неделю вперед. Все радостно засобирались домой и не обратили внимания на то, как наш сокурсник Дади вышел из класса и поднялся на крышу. Через полчаса кто-то из оставшихся людей выглянул в окно и увидел внизу человеческое тело. Сначала решили, что это студенты отделения искусства делают очередной дурацкий проект. Потом узнали одежду. Следующим утром вместо подачи у нас было кладбище. Потом шива, семья, рассказы его мамы — оказывается, он первый из их семьи получал высшее образование, и все им страшно гордились. Никаких суицидальных наклонностей у него не наблюдалось, никто не понимал, как и почему это произошло.

В скобках расскажу, что на этом закон парных случаев действовать не перестал. Ровно через год, чуть ли не в тот же день разбился другой наш одноклассник — он подрабатывал мойщиком окон, крепление не сработало, он сорвался с пятого этажа, но выжил! Его спасли и собрали по кусочкам, уже через год восстановления он смог вернуться на учебу. Недавно нашла его профиль в фб — жена и четверо детей, просто расплакалась. Слава добрым докторам!

Но это потом, а тогда, после смерти Дади, класс погрузился в скрытую депрессию. Каждый переживал по-своему, на поверхности оставался только черный юмор. У меня это выразилось в практически полной потере дара речи, я переехала жить в компьютер (точнее — в пресловутый 3DMAX), а реальное общение свела только к самым близким: маме, Юльке, Илье, Светке и братьям нашим меньшим (Юлькиному брату с друзьями). Может со стороны и не было так заметно, но летом 2002 я попала в самую глубокую за свою жизнь психологическую яму. Три непростых года абсорбции навалились разом тяжёлым грузом, я практически перестала спать и все пыталась нащупать хоть какую-то лазейку из сложившегося положения.

Братушки и сеструшки — на фотках все выглядит зашибись

Вам уже интересно, когда же закончатся эти сопли? А вот, собственно, к этому мы как раз и подошли.

Конец соплям

Случайно выяснилось, что программа по обмену студентами, предлагаемая в первом семестре третьего курса, включает не только англоязычные страны, которые я бы тогда не потянула, но и братскую Чехию, где люди по идее должны были понимать по-русски. Я срочно записалась, оформила документы и уже в октябре оказалась вдали от комка израильских проблем, в альтернативной реальности. Гуляя часами по спокойной зимней Праге, всматриваясь в темные волны Влтавы, за три с половиной месяца я полностью переварила и переосознала все события, произошедшие с подъема на трап самолета в Хабаровске, и свою в этом роль. В конце семестра даже стало немного скучно, так что второй приезд в Израиль совершенно отличался от первого: теперь я жаждала новых приключений и экшна, была готова к продолжению учебы и (ура!) напрягу. А еще полюбила, наконец-то, эту страну и ее обитателей.

Счастливый (finally) 2003 год

Сайт долампочки с заметками и стихами я вела уже несколько лет, но первый длинный рассказ про восхитительную Чехию, пропиаренный на сайте Сашки Чернякова, собрал кучу приятных отзывов, и это вдохновило меня описывать все дальнейшее развитие своей жизни в отчетах о произошедшем. Например:

Как раз в конце работы на дипломом, я поехала в Тель Авив покупать ткань для обшивки этого самого кресла, и вспомнила, что мой старый приятель Моисей недавно перебрался туда жить. Моисей сказал, что скоро будет дома и попросил пока подождать у соседа Сашки. Так узнала мама твоего отца. Через две недели я уже переехала к Сашке жить, и больше никогда не покидала ни его, ни Тель Авив. Там же устроилась на свою первую работу вебдизайнером, а потом пошли уже совсем другие истории:

И так далее, и еще более двухсот самых разных длинных, коротких, и фотографических заметок. Все бецалельские проекты можно посмотреть в разделе Бецалельское сумасшедшее. Недавно долампочки переехал на новый движок, так что стерлись все следы былой славы комментарии, пусть это вас не смущает. На сим заканчиваю трилогию о соплях, получилось как в Звездных войнах (или Смешариках) — начало истории было раскрыто намного позже известных зрителю частей.

 

Приложение 1. Сравнительная таблица Иерусалима и Тель Авива по разным субъективным параметрам

Иерусалим Тель Авив
Днем Обжигает палящим солнцем, остро пахнет человеческим потом. Обдает морскими брызгами, сияет и искрится.
Вечером Пуст и холоден, давит белым камнем и узкими улицами. Полон жизнью, музыкой и людьми.
Моральный облик Святой город, извращенный изнутри. Город греха и порока, гордится этим.
В целом Неприветливый, мрачный, заставляет тебя забиться в глубокую норку. Светлый, свободный, рад твоему появлению на улице.
Создатели Центральной автобусной станции Посчитали, что мы неспособны разгадывать простейшие ориентационные квесты. Верят в нас.