Пионерский лагерь имени Лизы Чайкиной

Мама работала в технологическом техникуме и летом 3 месяца была на каникулах. Каждый год она устраивалась на все три смены в пионерский лагерь руководителем кружка лепки и рисования. Дачи у нас не было, но пионерский лагерь им. Лизы Чайкиной на Воронеже был моим вторым домом. Мы приезжали туда каждый год лет шесть или семь подряд.

Продолжить читать "Мамина книга. Часть третья. Старшая школа."

Первые воспоминания

Мое самое раннее воспоминание. Сижу на завалинке на улице Маленькая Горка и реву во весь голос — я бежала, упала и ободрала коленку. А остальные дети, не обращая внимания на мой рев, бегают по улице туда и обратно.

Продолжить читать "Мамина Книга. Часть вторая. Детство"

Мамины рассказы о своей жизни всегда поражали меня особенной самобытностью — вроде бы речь идет об обычных людях с Дальнего Востока, моих родственниках и знакомых, но их мысли, поступки и времена, в которые они жили, как будто отделены от современных реалий сотнями лет. Я долго просила маму обязательно записать все это, ведь если не она, что кто же? И вот, несколько лет назад, к моей огромной радости, она начала писать свою книгу, которую я и буду выкладывать тут по частям.

Продолжить читать "Мамина Книга. Часть первая. Мать и отец"

Это расплата

В 15-16 лет я была клавишницей в девчачьей группе Бонус. Сначала мы играли весёленькие каверы типа шизгары и лав ми лав ми, а потом к нам пришла новая барабанщица с целой тетрадкой песен, написанных ее другом. Пессимистичным, надо сказать, молодым человеком. И вот представьте, четыре хорошенькие школьницы поют со сцены:

Продолжить читать "Площадь Ленина"

Миллион бутербродов

Я очень люблю к чему-то готовиться и планировать. Просто хлебом не корми, как люблю. И чаще всего это не что-то полезное, чего требуют от меня обязательства — семейные или трудовые, а какая-то забредшая в голову безумная идея.

Продолжить читать "Миллион бутербродов и другие обсессии"

«Если я забуду тебя, Иерусалим, пусть отсохнет моя правая рука» — цитата из Торы, выгравированная на выезде с центральной автобусной станции в Иерусалиме

«Если я и забуду тебя, Иерусалим, то только из-за Тель Авива» — графити во Флорентине.

Приезжая в Иерусалим, вместо ностальгии по прошедшим здесь годам, я испытываю некое чувство неудобства, как будто вижу человека, который когда-то сделал мне пакость, а теперь ведет себя как ни в чем не бывало. Отовсюду всплывают знакомые места: вот тут я страдала, здесь плакала, там блеванула под кустом… Ненавидимый прокуратором город.

Продолжить читать "Сопли эмигранта. Часть третья и последняя. Бецалель."
скриншот клипа Gogol Bordello - Immigraniada

Красное на черном

Когда откуда-нибудь доносится запах окурка, затушенного об остатки кофе в чашке, я всегда останавливаюсь, ностальгически принюхиваюсь, и перед глазами проносятся разнообразные черно-красные картинки первой израильской работы — вот она, моя Арома. Сейчас филиалы Аромы понатыканы на каждом шагу, и до сих пор их вид вызывает обильное слюновыделение и мысли о  сендвичах с жареным сыром халуми (мммммм…). Вот и теперь захотелось, прямо на зубах скрипит.

Продолжить читать "Сопли эмигранта. Часть вторая. Арома."

Впервые о репатриации в Израиль я услышала летом 1995 года от своей подруги детства Нади. К этому времени мы уже встречались с ней намного реже, чем в молодости, и тем приятнее мне было увидеть ее, бодро выходящей из машины с дочерью Аней, неподалеку от входа в Парк Культуры и Отдыха города  Хабаровска.

Увидев меня, Надя радостно закричала на всю улицу:

Продолжить читать "История маминой алии, описанная ей самой"